Закрытые воды - Страница 3

На нас смотрела оживающая воскресная Дудинка.

А вот и мои стоят возле большой чёрной машины, помощник с водителем. Зрителей было много, всем нравилось. Я тоже приосанился, приняв пластическую позу лорда Рокстона из "Затерянного мира". Отважный одинокий путешественник на верхней палубе под томными женскими взглядами, знатный холостяк. Сверкнули вспышки.

Первоначально судно было растянуто на двух концах, мёртво стояло.

-- Отдать кормовые! -- раздалось сверху без всяких театральных ноток.

Кто-то пробежал внизу, тихо выматерившись в ответ, что-то упало с жестяным звуком. Начались хитрые маневры.

-- Руль лево на борт!

-- Полный передний ход! Толчок машиной вперёд! Раз, два, три...

-- Стоп! Прямо руль!

В результате маневра пароходик очень медленно начал продвигаться вперёд, арки огромных гребных колёс отодвинулись от причала, корма чуть дрогнула. Носовые канаты, в смысле, швартовы, кэп пока не отдавал, они страшно натянулись, мне показалось, что вот-вот порвутся! И тут корма как-то сама собой отошла от причала -- отчаливаем! Легко и изящно. Из динамиков дебаркадера зазвучал какой-то марш.

После остановки капитан прокричал про задний ход, тут же скрывшись в рубке, и судно спокойно отошло от причала, не повредив ни его, ни свой драгоценный борт.

В знак победного начала над Енисеем полетел низкий протяжный гудок, который подхватили два буксира по соседству, на земле все заорали, замахали руками. Я тоже вальяжно махнул тройке девчат в цветастых кофточках, вернусь, мол, Мэри, не грусти. Как же это у меня курительной трубки не оказалось?

Встречный ветер приносил с акватории запахи водорослей и рыбы. Перегнувшись через ограждение, я посмотрел, как два мальчишки-матроса начали убирать с главной палубы несколько большущих коробок и пяток тяжелых ящиков. Мешки, корзины... Боцман, тоже не старик, маленький кругляш лет двадцати пяти, весело подгонял подчинённых, что называется, солёными словами -- они сразу подействовали. Берег стал удаляться, шеренга огромных портальных кранов, уменьшаясь в размерах, качала клювами, а я пошёл по палубе назад, некоторое время успевая компенсировать ход корабля.

Кормовая часть, куда выходили окна музыкального салона, тоже была маленькой. Под пологом с рюшами стояли два шезлонга, и сервировочный столик между ними, как же это я трубочкой не разжился?! Хорошо посидеть в тиши под ветром, посмотреть на проплывающие красоты. Пых-пых...

Наклонился вниз, заглядывая на корму главной палубы, и обмер.

Внизу стояла пушка! Вот так вот!

На поворотном лафете, причём на штатном месте, судя по дощатым упорам и пазам. Медная такая, блестящая. Да нет, бронза, конечно. Я как-то сразу понял, что пушечка настоящая, деловое оружие. Угол обстрела примерно сто восемьдесят градусов, поднята выше ограждений. Длина ствола... ну, метр, примерно. Сбоку от орудия лежала старательно сложенная пирамидкой кучка тёмно-серых ядер, фотография на тысячу баксов. Вокруг пирамидки были набиты рейки квадратиком, чтобы не раскатились. Могу предположить, что от воздействия обывательских слюней в чугуне периодически прорастают маленькие ножки, ядра, крадучись, уходят в совершенно неизвестном направлении. Зачем они в хозяйстве? И тут же почувствовал, что мне хочется поступить по-воровски. Вот ведь дурь мальчишеская...

Нет, подождите, это что же, выходит, она реально пуляет ядрами? Отчаянно захотелось стрельнуть, будет, что рассказать друзьям на алтайской охотбазе, это вам не с вертушки краснокнижных горных баранов бить.

С левого борта на талях висела белая штатная шлюпка, с правого -- серая с оранжевым RIB-лодка с подвесным мотором. Какие-то баки в изобилии, белые мешки штабелями -- уголь, что ли? Очень много дров, разложенных прямо на палубе. Интересного вокруг было много, однако взгляд мой снова и снова возвращался к орудию. Как магнит!

-- Ваше меню, господин Ростоцкий!

С трудом оторвавшись от созерцания корабельной артиллерии, я оглянулся.

Стюард уже вошёл во вкус, всё нужное про меня вызнал, и теперь стоял с показательной чайной паузой. Худощавый, даже тщедушный парень, на котором свободно болтался белый сюртук, узкобедрый, в отглаженных брючках, пушок на скуластом лице -- первые следы будущей жиденькой бородёнки, чуть монгольские глаза. Я вытащил книжицу, папку вернул, нахрен она мне. Он взял у меня синюю кожанку с логотипом, скользяще улыбнулся, как-то заранее виновато... Нет уж, вас разбаловать -- раз плюнуть, потом шагу без бабла не сделаете! Не рвись, мальчик, за деньгами, рвись за трудами.

-- Спасибо, любезный, ступайте.

Мальчишка, хлопнув широкими полотняными штанами, удрал, я же машинально полистал плотный картон. Так... Вполне ожидаемый стандарт горячего: солянка, куриный с потрошками, уха стерляжья. Отбивные, сижок запеченный, жульенчик, салатики всякие. Расстегаи, в скобках особо записано, что маленькие. Пирожки, пирожки, пирожки, кулебяки какие-то... господи, да куда столько выпечки! Заливное есть! Это хорошо, очень люблю, если правильно приготовлено. Обед, вполне благоразумно отнесённый капитаном на ужин -- когда ещё вся суета уляжется -- через полтора часа, вполне можно дотерпеть. Не кусочничать, как говорила мама. Аппетит, кстати, уже имеется, и он в динамике.

Чайки, как по расписанию, появились дружной стаей, захватив пароход в своё пользование. Запахи пошли по всей палубе -- на корабле вовсю начинала работать кухня. Группа детей внизу на корме кидала чайкам куски чёрного хлеба. Было довольно интересно наблюдать, какие фортели жирные, откормленные белые птицы вытворяли в воздухе, бросаясь в воду за едой. Сытые твари, избалованные. Первая хватала кусок и тут же бросала, не оценив угощенье -- булку сдобную подавай! -- вторая тоже брезгливо выкидывала. Только третья, что послабже телом и статусом, с удовольствием съедала намокшее угощение. Всё как у людей.