Закрытые воды - Страница 31

-- Да мы не изменять собираемся, а адаптироваться, -- успокоил я старосту, сам, впрочем, не будучи полностью в том уверен. Посмотрим ещё, глядишь, и подкорректируем, если хватит сил и позволит обстановка.

-- Мы подумали, что вы собираетесь на нас напасть! -- признался староста.

Все трясутся, не только мы. Ожидаемо.

Люди разных народов и народностей, дети разных исторических времен, представители самых необычных специальностей пытались зацепиться на новых землях, каждый со своими ожиданиями, но все с одной целью -- выжить.

В многонациональном поселке Веннес, по местным меркам среднем, проживали девятнадцать человек: четверо мужчин-скандинавов, их жёны из числа аборигенок Южной Америки и дети, чаще младших возрастов. Женщины круглолицы, с узкими бедрами, очень подвижны. Дети -- прелесть! Маленькие метисы, унаследовав столь разную кровь, являли собой образец выживания -- ко всему годны. Загорелые, необычно высокие для стран джунглей, у некоторых синие глаза. Я успел угостить их конфетами, пока беседа не позвала в дом.

На территории разместились четыре больших дома, три подсобных строения поменьше и два длинных сарая. Собственно, в одном из таких "сараев" мы и сидим, тут у них общественная столовая. Очень уютная, кстати.

Все строения стоят на сваях, причину использования которых в строительстве я пока не понял -- селение на взгорке, выше обреза воды метров на пять, затапливать не должно. Или заливает под уклон в дождливый сезон? Под домами висят лодки, какие-то мешки, инвентарь, деревяшки. Характерно, что все дома, несмотря на очевидные тропические особенности, несли несмываемую печать северной архитектуры, будучи сделаны из хороших брёвен, капитально, -- такие и для более сурового климата сгодятся. По периметру -- веранда, укрытая от дождей и палящего солнца свисающими скатами высокой треугольной крыши. Жилища просторные, светлые. Кстати, Веннес считается поселением зажиточным.

Жизнь посёлку даёт Река.

Я предполагал, что название будет осторожно-общее -- Река, например, или Большая Река, без персонификации. Она слишком колоссальна, чтобы кто-то осмелился дать ей имя. Оказывается, имя существует, и придумали его ещё первопоселенцы.

Северяне. Именно так называют жителей Веннеса. Пять лет прошло, как они тут.

-- Выше по течению посёлков нет, во всяком случае, никто про них не знает. Это край мира, граница с Дикими Землями. Фронтир, как говорят в Манаусе.

-- А потерявшиеся с верховий приплывали? -- тут же полюбопытствовал профессор.

-- Всего несколько раз на моей памяти, -- после раздумий ответил Бо, шевеля губами для оживления памяти. -- Шесть... Нет. Семь? Точно, семь раз! И то... Господь не всегда шлёт нам доброе... Обычно это лодки или маленькие катера, Портал вообще узок, крупное судно не проходит.

Я машинально отметил оговорку главы поселения про ошибку Господа, но уточнить не успел, был задан уже другой насущный вопрос. Они вообще как из ведра сыпались, а скандинав тормозил.

Поляна, на которой стоит посёлок, не очень велика, в форме вытянутого треугольника. С южной стороны её ограничивает речка Уме-Эльв -- кто бы сомневался! -- с уже непривычно чистой водой, лодка или катер вполне проходит. Внутри, кроме прочего, собственная банановая плантация. На ту сторону речки ведёт мост, там, как говорят аборигены, есть большое озеро, рядом с ним поле. С севера подступающие джунгли останавливают регулярная вырубка и своеобразный тын из рукотворного частокола и колючего кустарника. Внутри жилого периметра разбиты огороды, есть небольшой сад, из домашних животных -- лишь пара собак и куры.

Особая гордость Веннеса -- крошечный речной порт. К вставшей на вечную стоянку самоходке длиной метров тридцать примыкает грамотно собранный деревянный пирс, целый комплекс. Староста говорит, что такое роскошество мало кто имеет. Ленятся люди Реки... Шведы же явно не ленивы. Если понять и принять условия игры, то первое впечатление таково: всё аккуратно, как для открытки, фотошоп не требуется. Наш капитан даже как-то завистливо усмехнулся: обжились!

Беседа до сих пор идёт тягуче, с вязкими паузами и раздумьями. Ну и ладно, быстро им тут все равно не управиться.

Кажется, я понимаю, в чём тут дело.

Для того, чтобы человек отряхнулся от однообразной монотонности жизни и работы в крошечном замкнутом коллективе, где в силу бесконечных событийных повторений ненужным становится уже и обширный словарный запас, требуется какое-то экзогенное воздействие, внешнее потрясение. А после него необходимо время -- для входа в новый каркас. Конечно, это тяжело! Человек попал в замкнутое пространство с весьма ограниченным кругом общения, где с трудом, но притёрся, приспособился... Да и привык! Потому и обратный процесс "выхода в общество" ничуть не легче. Недаром ходит байка, что в военном флоте США моряк три недели после похода не привлекается к суду -- он считается почти сумасшедшим.

Капитан, чтобы не терять времени -- вопросов у нас бездна, -- через толмача, роль которого исполняла краеведша, выяснял у другого мужчины, невысокого худощавого судового механика Ульфа, особенности местной ихтиологии. Самая насущная тема, иначе не напастись нам кочегаров... Профессор завёл разговор с Гунаром, третьим шведом, пытая его об особенностях погоды и климата.

Скандинавов за длинным столом трое. Четвёртый член экипажа болен и лежит в избе, у него какое-то нагноение на ноге, Нина Котова в данный момент осматривает пациента. Рядом с докторшей телохраничит Александр с "муркой", так, на всякий случай. Когда он удрал, чтобы вызвать судового врача с парохода, наш шкипер, радужно улыбаясь, вежливо прошипел мне по-русски: