Как вы там насчёт поплавать, а?
-- Самый малый! Пусть подойдут!
Слева от меня захлопала мелкашка Ярика. Не далековато ему? Если попадёт -- сгодится, 22LR по голому телу и на полутора сотнях пощекочет, как надо.
Мажу много! А магазинов, между прочим, -- раз-два-три... Две "пятёрки" и одна "тройка". И кто тебе мешал пацана в рубку посадить на набивку? Вот так реальный опыт и приходит...
Ярик тоже мазал, но и по цели бил -- видно и слышно, заревела орда!
Три последующие лодки резко развалились веером, и тут на "Темзу" обрушились стрелы. Наконечники застучали по металлу. Я видел, как одна ткнулась в калёное немецкое стекло окна клуба и отскочила на палубу. Не по зубам вам такие цели, заразы! Ребята там как, прячутся? Я и сам на вражеском залпе пригибался за металл, а потом снова целился и стрелял, не успевая в азартной суматохе посмотреть вокруг, лишь считал вслух лично выщелкнутых. Хорошо!
В работу с грохотом включились гладкие стволы -- парни начали стрелять пулями, с сотни, пожалуй. И только по корпусу лодок. Ещё попасть надо, правда, уж если "бреннеке" придёт, куда надо, то дыру выломит хорошую. Защёлкали арбалеты северян, работающих слаженно и чётко: Зоко, мальчишка индеец, сын Бу Арвидсона, стрелял, и тут же принимал из рук отца следующий арбалет, уже заряженный -- папаша перезаряжал агрегат за пару-тройку секунд. Конвейер!
-- Патроны-то, патроны... -- запричитал Самарин, когда я воткнул очередной свежий магазин. Не выдержав такого расхода дефицитного боеприпаса, он схватил микрофон и рявкнул: -- Орудие, огонь!!!
Да ладно, не так уж много и сожгли... Запсиховал кэп, и у него нервы горят, тяжко речнику привыкать к военно-морскому делу.
Ба-бам! -- оглушительно рявкнула пушка. Огромный сноп картечи лег почти точно на стаю, выкосив большинство из оставшихся на лодках гоблинов. Вокруг тонущих пирог из воды тут и там торчали орущие зелёные головы, воду взбивали мускулистые лапы зоргов, не собиравшихся тонуть.
-- Падлы, да они же обрубки бальсы под спассредства приспособили, быстро умнеют, -- с нехорошим удивлением произнёс Илья Александрович и громким белогвардейским голосом заорал прямо в микрофон: -- Пули на вас жалко тратить, зеленопузые! Палубным, держаться! Правый поворот!!! Полный ход!!!
Колёса взбили воду, "Темза" пошла на циркуляцию, по короткой дуге вынося нос прямо на месиво битых лодок и гоблинов.
Зачем он это делает! Били и били!
-- Прекратить огонь! -- заорал я что есть мочи с крыла, напрочь забыв про микрофон. -- Перезарядка! Не высовываться!
Интересно, как этот ужас выглядит со стороны?
Я попытался представить, что видят с воды пускающие пузыри гоблины. Острый форштевень, с неотвратимостью тарана несущийся на тебя, чуть накренившийся в повороте широкий и низкий профиль некогда мирного судна, арки гребных колёс по бокам и пена под ними, страшно дымящая чёрная труба...
-- Стоп, машина!
Пароход по инерции шёл вперёд.
Хрусть! "Темза" даже не вздрогнула.
-- Плицы бы не помять! -- озаботился шкипер.
-- Да обо что там мять, кэп, мясо, -- лихо бросил я, сжимая в руках поздно схваченный микрофон.
И тут шкипер, бросив к чертям джойстик, неожиданно стремглав выскочил на левое крыло, держа в руке "Кольт", и с ходу открыл огонь! Забрался, гад! Успел прыгнуть, ну и сила! Инопланетная тварь с коротким копьём в руках только начала свой тяжёлый бег по палубе, как получила две зачётные пули, и легла прямо под нами. Не хотел он пистоль брать...
Кровищи-то!
-- Лезут! -- заорал я по громкой.
Вот это акробатика!
Ещё один гоблин непостижимым образом в последний момент сумел уцепиться за борт перед самой аркой колеса, и теперь карабкался на палубу. Навстречу ему, вскидывая к плечу МР-153, шагнул боцман, и выстрелом практически в упор разбил орущую башку, как арбуз -- нормально алая кровь вновь брызгами плеснула на свежую краску!
Бах! Капитан снова выстрелил, уже куда-то в воду, и, поводя стволом, начал целиться ещё в одного. И кто там говорил про экономию патронов? Вот она, горячка боя! Мирные, мляха, люди...
Капец! А что справа?
Перегнувшись на правом крыле, я замер: ещё один зорг сидел подо мной на кнехте, совершенно по-человечески потрясывая контуженной головой. Как он влез! По главной палубе внизу не пройти, мешают арки колёс, а все двери задраены. Прыгнул, зацепился сильными пальцами за низкий привальный брус, подтянулся -- и уже на палубе! А там и на верхнюю... Тварь рыкнула, вскочила, и быстро пошла по пустой палубе с топором наперевес. Да это не топор, господа, а страшная деревянная секира с вклеенными в лезвие острыми треугольными пластинками!
-- Зорг на правой стороне!!!
Внизу тяжело затопали башмаки, матросы понеслись по трапу и по палубе вокруг, спеша прикрыть незащищённое пространство.
С кормы показались двое: впереди профессор, поднимая блестящий револьвер, а за ним шёл Заремба с багром в руках. Какого сюда полезли! Сидите внизу, у пушки! Арбалетчики дёрнулись последними, и теперь от них вообще не было никакого толку, одна опасность.
Тут Владимир Константинович зачем-то встал, перегородив всю палубу -- "Зауэр" оказался бесполезен, стрелять мне было уже нельзя, я не киношный снайпер, попадающий в яйца стоящему позади заложника террористу.
-- Твою, мать, Вова!
Гоблин на мгновенье обернулся.
Револьвер тявкнул -- мимо! Второй раз -- в молоко!
-- Ложись, мля!!! -- заорал что есть мочи механик, готовясь метнуть багор.